74.

Я возвращаюсь домой.
День был труден и долог,
Пусты мои руки, устала душа.
Встреть меня у дверей!
Выйди навстречу рабу,
Откинь семицветный полог,
Я возвращаюсь домой с жатвы Твоей.

Я ничего не сберег,
Все, что имел, - сгорело.
Некуда мне оглянуться -
Ничего на земле за мной.
Я несу лишь разбитое сердце мое,
Но иду к Тебе, Господи, смело.
Выйди навстречу рабу Своему,
Господи Боже мой!

Я видел, как ветер обрушился,
Как сель потоками хлынул.
Я пытался кричать - но мой мертвый крик
Был не слышен там никому.
Со мной лишь разбитое сердце мое
Да песенка Северины.
Она пела ее младенцу-внуку,
Опрокидываясь во тьму.

Северина пела, не ведая,
Что уже спасена навеки.
Она пела внуку и знала, что оба
В жидкой грязи утонут.
Но ад никогда не победит,
Ибо Ты возлюбил человека,
И любое дитя, что родится,
Родится в Твои ладони!

Рождество на моей земле,
На земле, что стала моею.
Я ее никогда бы не выбрал,
Но она забрала меня.
На руинах свечи горят.
Я молю Тебя, как умею:
Их трудно любить,
невозможно понять,
Но я умоляю принять!

Тридцать бездомных лет -
годы радости и бессилья.
Сколько брошенных, скомканных жизней
Входило в двери церкви моей.
Я молю Тебя, Господи Боже -
Простри над Гаити крылья!
Не может быть обречена земля,
Где люди рожают детей.

Я стою над этой землей.
Рождество разгорается в небе.
На кромешный ад льется чистый свет
Невозможной Твоей любви.
Ради Матери, что Тебя
Родила в заброшенном хлеве,
Я прошу Тебя за мою страну,
Какова бы она ни была, Господь,
Я прошу Тебя за мою страну -
Исцели и благослови!

Ни одна молитва к Тебе, я знаю,
Никогда не бывает напрасной,
Ни одна душа не пребудет навеки
Твоей благодати лишенной!
Вспомни, Боже,
Когда Ты создавал Гаити,
Ты сделал эту землю прекрасной!
Когда Ты сотворил человека,
Ты задумал его совершенным...

(Тикки)

---

73.

Это так странно, когда терять ну совершенно нечего. А значит, и бояться нечего.

Аквариум — 25 к 10 на Яндекс.Музыке

---

72.

Искусствоведы всё-таки совершенно сумасшедшие люди. Я начинаю проникаться этой травой.

Просмотр фильмов теперь прерывается возгласами типа: «Ну-ка останови, верни назад, смотри, какой там рельеф красивый на стене!» В метро мы с горящими глазами и на полвагона обсуждаем Сатану, похожего на ёжика, с романского тимпана и агнцев, похожих на лошадей и собак, с римских мозаик.

Я даже и представить раньше не могла, что можно получать от института столько удовольствия, несмотря ни на что. Не стоит торопиться, конечно, но неужели наконец-то нашла своё?..

А совсем скоро Рождество, в воскресенье буду зажигать уже третью свечу на венке. Если немного отвлечься от усталости, то всё не так уж и плохо. Особенно когда идёт такой волшебный снег. Почистить просто необходимо и воздух, и душу.

---

71.

Ноябрь и упыри. Упыри и ноябрь.

Ещё вечером в понедельник организм упорно твердил мне, что на дворе пятница и ещё денёк он, так уж и быть, поработает, но дальше обязательно должен быть отдых. Усталость не проходит ни к утру, ни после выходных.

А на душе примерно так же серо, как за окном. Прекрасное время, просто прекрасное.

---

70.

Что самое забавное, уходить-то мне некуда.

В МГУ бюджетных мест больше нет, а на небюджетные я вряд ли когда-нибудь в своей жизни заработаю. На свежеоткрывшемся профиле в ВШЭ конкурс такой, что я, скорее всего, не пройду, даже если сдам все экзамены на максимальный балл, — по новым правилам теперь учитываются и школьные «достижения», которых у меня нет просто потому, что десять лет назад, когда я заканчивала школу, об этом законе никто не догадывался.

Ещё есть педагогический. С хорошо известным качеством образования. Ну и Свято-Тихоновский, который ещё лет пять назад был бы отличным вариантом. Но не сейчас...

А больше в Москве специальности «История искусств» я не нашла. Что само по себе говорит о многом.

---

69.

Каким бы чудесным мог быть этот год без орков... Латынь, искусство Средних веков, рыцарские романы, лангедокские капители — домой из института и уезжать не хочется.

А сейчас не хочется вообще ничего. Только валяться на кровати и смотреть в потолок.

---

68.

Вчера было, оказывается, всего лишь три года с моего присоединения к КЦ. Плюс полтора года катехизации, плюс ещё где-то год размышлений. Итого пять с половиной. А я уже не очень-то помню, как было до этого...

---

67.

Господи, как же больно всё это...

Нет, меня хорошо учили в школе: я твёрдо знаю, что такое поражение — это всегда победа. Но легче от этого если и становится, то не сильно.

Места, которое нежданно-негаданно стало моим домом, больше нет, а по его развалинам топчутся грязными сапогами. Орки всегда так делают. Если не случится чуда, к Новому году всё закончится уже совсем. Тихо так, незаметно...

Радует только одно: меня там не будет. Ни за что на свете не будет.

---

66.

Кажется, я начинаю сходить с ума.

Сегодня в подземном переходе у метро видела женщину, продававшую игрушечных механических хомячков или что-то вроде того. Голубых и розовых. Хомячки дёргали лапками и разговаривали.

Когда я проходила мимо, совсем близко, то услышала, что говорят они: «Покупайте черепашку!» Что самое страшное, женщина с теми же противно-мультяшными интонациями вторила им и произносила ту же фразу. Черепашек вокруг не наблюдалось.

Всю дорогу до дома пыталась найти хоть какое-то объяснение, но так и не смогла...

А если серьёзно, то очень хочется вина. А лучше глинтвейна.

---

65.

А у нас теперь ходят по аудиториям и проверяют, ведут ли преподаватели занятия, а зачётки выдают только в день экзамена и под роспись. Здравствуй, режимный объект...

---

64.

Мда. Сегодня первый раз с реанимации десятилетней давности мне было так плохо, что я просто не смогла встать.

Кажется, для того, чтоб так сильно переживать, я всё-таки уже слишком старая...

---

63.

Оказывается, любовь — это очень больно. Это когда в груди взрывается атомная бомба, и душа разлетается на осколки, на клочки, на молекулы, чтобы потом собраться заново — во что-то совсем другое.

Так, как раньше, уже не будет.

---

62.

Всё обязательно будет хорошо.

---

61.

Господи, всего лишь в прошлую пятницу, меньше недели назад, ничего этого не было... И я сидела на лекции по Средневековью, думала про курсовую и представить себе не могла, какой кошмар начнётся через несколько часов.

А кажется, что прошла пара месяцев, если не больше.

---

60.

Как всегда и бывает, осознание, как же я полюбила институт за прошедший год, пришло именно тогда, когда на горизонте замаячила более чем реальная возможность всё это потерять.

На кафедре осадное положение, из преподавателей и студентов мы превратились в соратников — и это самое важное в сегодняшнем дне. Очень страшно, очень больно — и очень светло. Потому что чем бы всё ни закончилось, это всё равно будет победой. Потому что бывает удобно и безопасно, а бывает — правильно и честно.

Если нас не услышат, второй раз за полгода мне придётся уходить в никуда. И снова, как только решение принято, становится очень легко. Хоть и впереди, кажется, вторая подряд бессонная ночь — я просто не могу заснуть. Хоть и завтра нас ждёт пара тонн грязи. Отступать уже некуда, бояться нечего. И это сродни полёту.

Но мы ещё повоюем.

---

59.

«По-французски читаете? — непринуждённо спросил мой теперь уже научный руководитель, когда я пришла посоветоваться по поводу темы курсовой. — Ну вот вам списочек для начала, через недельку приходите — обсудим».

По-французски я читаю, да. Правила чтения уже освоены твёрдо...

Наверное, это и есть счастье.

---

58.

Из пары тысяч снимков по-настоящему получился один.

Я бы назвала его «Страшный суд».

---

57.

Добралась вчера до нашего собора, в котором не была, получается, больше месяца, и, только входя внутрь, поняла, как же я по нему соскучилась и каким он стал родным за эти годы.

Нужно что-то написать, нужно разобрать фотографии, нужно найти работу, входить как-то в колею... А я всё ещё где-то не здесь, мне хочется молчать и смотреть вверх.

Москва не Бургундия, конечно, но небо и здесь остаётся небом.

---

56.

Марсель — Тулуза — Муассак — Альби — Каркассон — Лурд — Париж — Клюни — Тэзе.

Всех люблю.

---

55.

Время летит всё быстрее и быстрее — с каждым годом, с каждым месяцем.

В восемнадцать жизнь казалась черновиком: можно попробовать то, вот то и ещё вот это, а потом всё переделать, если не получается, ведь это пока не всерьёз, так, проба пера, а настоящая жизнь ещё и не началась толком.

Я даже не помню, когда это изменилось. Кажется, год или два назад. Вдруг стало очень страшно не успеть. Что именно — я и сейчас толком не сформулирую, но постепенно пришло понимание, что переделывать будет уже некогда. Ресурсы ограничены, и каждый мой выбор теперь имеет значение, всё сделанное (или не сделанное) пишется набело, другого шанса может уже и не быть.

А в последнее время всё вдруг пришло в движение, завертелись какие-то шестерёнки — это чувствуется необъяснимо, иррационально... Барахтаешься себе неторопливо, а потом камера отодвигается, и вокруг тебя — что-то огромное, невероятное, неотвратимое, бескрайний океан, и ты только точка в нём, ещё одна из неисчислимого множества жизней, и куда тебя вынесут волны, да и вынесут ли вообще — как ни старайся, не угадать.

Если бы я не знала, что каждый волосок сосчитан, я сошла бы с ума от страха.